В тот год жара легла в начале мая.
Сдуревшая от зноя аистиха,
что вечно с колыбельками летает,
подбросила в гнездо на облепихе
двум певчим звонким красногрудым птахам
случайно черепашее яичко,
а водным плоскотелым черепахам
подсунула оставшееся, птичье.
И срок пришёл, и вылупились дети,
мамаши счастливы, ну, как обычно,
но в щёлочки глядящие соседи
шептали: черепах похож на птичку,
и что у птах ребёночек в рубашке,
скрывающей всё птичее обличье,
что странно он похож на черепашку,
но, впрочем, вслух об этом неприлично.

Шли дни, недели. Новостей охапка
проникла в прессу на страницы глянца:
у черепашки крылья вместо лапок,
а у птенца, уж извините, панцирь,
что гидрофобия рептилий - нонсенс,
что акрофобий быть у птиц не может,
что надо изучить семейный кодекс
и допросить родителей построже.

Ну, что сказать. Родители любили
младенцев, защищали, обучали
и ежедневно искренне твердили,
что дети их умны необычайно.
Младенцы им платили тем же, веря,
что всё получится, дай срок и силы,
а сил полно. В преддверьи новой эры
младенцы пели песню звонко-сипло.

Конец банален, хоть отчасти зыбок.
Недавно, проходя аллеей парка,
в пруду увидела я красногрудых рыбок,
а в кроне липы щебетали черепахи.