Убежать, схватить в охапку все, что у тебя есть и бежать, куда глаза глядят. Можно бежать на север или даже в такую далекую Сибирь, туда, где одни леса и ни единой души. Можно бежать в другие города, страны, но от себя не убежишь.

С самого рождения ты выбираешь между хорошим и плохим, а что хорошо и плохо ты познаешь из книжек, что написали люди, которые точно так же как и ты познали эту бесхитростную истину из книжек, что сами прочитали когда-то в детстве. Мир, погрязший в прошлом, с каждым новым поколением все глубже и глубже въедается под корку головного мозга. Ты горбатишься круглые сутки на осточертевшей работе, идешь в магазин и покупаешь себе плазменную панель за сто тысяч рублей, чтобы установить ее на стену и хвастаться друзьям, которых уже давно за оных не считаешь. Двухкамерный холодильник, подержанная «десятка», мебель из IKEA и случайные половые связи с одноразовыми партнерами. Плохо это или хорошо вы и сами знаете, ведь вы же любите читать умные книги, что так часто рекламируют по телевизору.

Потом наступает тридцатилетие, и резкая необходимость женится или выйти замуж. Разговоры о какой-то любви переходят в шутку, оттого что ни ты, ни она не знаете, что это такое любить и быть любимым.

Послать всех ко всем чертям и убежать, а перед побегом все сжечь! Просто так, точно так же неожиданно и страшно как умирают во сне младенцы, просто и непонятно.

День первый

Головная боль, сухость во рту и сильная жажда, озноб сменяется ощущением жара, учащенное сердцебиение и «перебои» в сердце, слабость, подавленное настроение, чувство вины. Это не похмелье, это твое повседневное состояние. Особенно чувство вины!

Помятой и грязной одежды не существует, а те, кому это не нравится, могу смело затыкаться и идти по проторенной дорожке к причинному месту.

Чертова работа с чертовыми клиентами.

Депрессия (от лат. depressio подавление) — психическое расстройство, как правило, возникающее после негативных событий в жизни человека, но часто развивается без какой-либо видимой причины. Как психическое заболевание, депрессия хорошо поддаётся лечению, более чем в 80 % случаев наступает полное выздоровление, тем не менее, в настоящее время именно депрессия — наиболее распространённое психическое заболевание. Как правило, человек, страдающий депрессией, начинает злоупотреблять алкоголем (или иными препаратами, воздействующими на ЦНС), уходит «с головой» в работу.

Знакомо, не так ли? Как жаль, что ты не входишь в эти 80%.

- Сегодня придется, немного задержатся! – Кричит улыбающийся начальник отдела. – Отчеты не появятся сами по себе!

Немного задержатся в его понятии, это как минимум два часа, не оплачиваемого времени которое ты не обязан просиживать в пыльном кабинете напротив монитора, но стадо есть стадо, и покуда ты его овца, тебе просто приходится прикусить язык и попытаться не уснуть в эти два часа.

Дешевый коньяк и банка пива перед сном. Минус один.

День второй

Надо бежать на Ямайку! Там всегда солнце и растаманы которые курят траву и поют рэггей. На ямайке не надо работать, потому что там нет работы, а вот в этом чертов часовом поясе одна работа и никакой тебе травы и рэггей.

Можно ли умываться, бриться, пить кофе и курить одновременно? Еще как можно! Ты заводишь будильник, чтобы он прозвенел на час раньше, чтобы поспать на час дольше, маразм конечно, но мне наплевать.

Аспирин и минералка – завтрак спортсмена, спортсмена ушедшего в запой или вроде того, мой завтрак.

Новое утро, вернее утро похожее на все предыдущие, что были раньше. Тоже мерзкое ощущение, после того как открыл глаза, та же «маршрутка» набитая разношерстным народом, то же рабочее место с засохшим кактусом у монитора. Они называют это рабочие будни, от слова бдить, то есть они каждые такой день бдят на работе! Я же, в отличие от большинства просто падаю в кресло, выпиваю, кофе и стучу, уже уставшими пальцами, по грязной клавиатуре создавая те самые рабочие будни, я тоже стараюсь бдить, иначе заставят работать, а этого я ой как не хочу.

- Кто сегодня после работы в «Эль и Хмель»? – Доносится от самого заводного и улыбчивого активиста.

Такие кретины есть везде, от их навязчивости тошнит и хочется выпрыгнуть в окно лишь бы испариться из его поля зрения, иначе попадешь под волну агитации или еще какой херни.

- Петров, чего молчишь? – Выдавливаю из себя жалкую пародию улыбки, а он стоит надо мной как айсберг над Титаником готовый в каждую минуту раздавить и потопить. – Да говори же.

- Наверное, я…

- Вот и славно! – Ему наплевать на моё решение, он уже давно все сам решил за всех. – Значит сразу после работы сразу в бар! Сегодня у Каримовой юбилей!

Коллектив у нас большой, примерно человек сорок пять в отделе, и неудивительно, что фамилия Каримова была мне незнакома, но сказать такое вслух было равносильно самоубийству, на которое, я еще пойти не мог.

- Не знал.

Цикл за циклом, словно маятник на часах, с каждым движением он все больше и больше тормозит, медленно, но верно приближается к состоянию покоя. Рюмка, еще одна, какая уже по счету? Не важно, уже все не важно! Нажраться, в дерьмо, в сопли и слюни, так чтобы было хреново. Щелчок, завтра выходной, глаза в разбег и пустота.

День третий

- Я не знаю, что ты больше любишь, но вот кофе, надеюсь, я угадала. – Сквозь пелену в глазах я силюсь рассмотреть хозяина столь чудесного голоса.

- Я вчера слишком много выпил? – Еще мгновение и образ материализуется.

- Ха, ты вчера еле ноги переставлял. – У нее огненные волосы и чудесная улыбка. – Черт его знает, что на меня такое нашло, уж лучше бы с тем бородатым ушла, ну, да и черт с ним. Ты как?

- Дерьмово, если честно, спасибо за кофе.

Светлана, так ее звали. Рост примерно метр семьдесят, не длинные волосы огненно рыжего цвета, задорная улыбка и что-то еще такое чего я так и не мог разглядеть. Мы сидели на кухне, пили противный кофе, курили и говорили обо всем на свете. Она старший менеджер в какой-то крупной фирме, разведена и…

Который час? Не важно, мне хорошо, хорошо как никогда раньше, я счастлив, хотя и не понимаю отчего. Мы смеемся, занимаемся сексом, разговариваем о чем-то отрешенном, снова смеемся и снова занимаемся сексом.

Мне хорошо, сигареты не горчат, кофе уже не так противен, как раньше, в груди растет что-то большое, теплое и очень яркое. Я закрываю глаза, вслушиваюсь в ее дыхание рядом со мной, ощущаю тепло ее тела, мне не нужны слова, я и так все слышу и могу говорить, не открывая рта. Тела сплетены в единое целое, мир замер, он завидует нам.

День четвертый

- Я знаю, что тебе не легко. – Она смотрит на меня, и я тону в ее глазах.

- Мне хорошо, и я хочу, чтобы так было всегда!

- Ты не ценишь то, что имеешь, не хочешь это ценить. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. – Горячая ладонь падает мне на лицо и сердце мое замирает. – Ты не такой как все, я поняла это, когда впервые увидела твои пустые глаза, глаза, настолько отпугивающие, что хочется бежать, но и я не такая как все.

Мир, погруженный в бесконечный шёлк, такой приятный и окутывающий своей любовью и нежностью, мир, что открылся мне, стал приятнее и теплее.

- Ты должен стать сильней, иначе ничего не получится. – Она целует меня и по телу пробегает волна сладкой и такой томительной неги. – Надо начать с нуля, стереть все, что было до этого момента, ты и сам этого хотел, только боялся признаться самому себе.

- Но я не хочу стирать тебя, у меня только и осталось что только ты!!

- Дурачок, тебя держит слишком многое в этом твоем замкнутом мирке, а я не хочу делить тебя со всем этим барахлом. – Голос сводит с ума, я обнимаю ее за талию и чувствую, как ее биотоки проходят сквозь меня.

- Но я боюсь, что больше никогда не увижу тебя. Что будет потом, после того как я брошу все, когда переступлю черту обнуления жизни, ведь я могу и не…

- Не думай об этом. Ты встретишь меня, но потом, так надо.

День пятый

Я стоял на улице и смотрел, как пылает моя квартира, как плавятся мои вещи, что я приобрел в дорогом магазине, как взрывается компьютер и телевизор. Укутанный в старую кожаную куртку, без каких либо документов я наблюдаю, как вся моя прошлая жизнь превращается в пепел, и радуюсь этому, словно ребёнок который впервые в жизни видит бабочку.

Все ради нее, все в угоду ей, все или ничего.

Теперь бежать, бежать, чтобы дыхание срывалось на хрип, бежать и падать от измождения, бежать и постараться все забыть.

Я посылаю ко всем чертям работу с коллегами, бумажных друзей и бумажных подруг, поджигаю соседей и незнакомцев что встречались, когда-либо мне в жизни, избавляюсь от самого себя лишь ради одного, всего лишь в угоду одной единственной цели.

Стерев одну жизнь можно получить другую!

… день после пятого (сейчас)

Какого черта я делаю здесь? Какого черта я вообще что-то делаю? Все это напоминает какой-то идиотский сериал, или даже ток-шоу, где людям говорят, что надо делать, им прописывают каждый их шаг, вздох и наверняка моргание.

- Можно чашечку кофе. – Ненавижу придорожные кафе. Я знал бедных людей, я был бедным, но никогда я не позволял себе быть неряшливой скотиной, как и те люди, я старался жить достойно, не плевал ни на кого, да, я завидовал, но не более. Такие забегаловки как эта просто пропитаны пустотой, плевками в сторону каждого посетителя, некой злобой. Грязные полы, популярная музыка из магнитофона, что стоит рядом со скучающей официанткой, которой вся эта жизнь так сильно невмоготу что, иногда, неверное, ей хочется взять и сорваться с одним из посетителей, на его машине куда-нибудь подальше от всего этого, но мечты они и есть мечты.

- Вам какой? – Не отрываясь от своего места, словно ее туда на болты прикрутили, некий кашель вместо слов в лицо, спрашивает официантка. На вид ей чуть больше тридцати, осунувшееся лицо, мешки под глазами и тоска в потускневших глазах.

- Черный, без сахара. – Книга без начала и конца никем не написанная живет в голове каждого, кто хоть раз вступал на этот скользкий и одинокий путь эмигранта между такими вот придорожными кофе.

Я размешиваю пластмассовой ложечкой наипротивнейший кофе и наблюдаю за дорогой сквозь грязное окно, продолжая ждать, ждать и надеется что не все так плохо, что она вновь встретит меня.