Митрофанушка сидел у компа и меланхолично грыз мышку. Привычка эта у него была с раннего детства, еще с тех времен, когда дети начинают тащить в рот все что ни попадя. С возрастом эта привычка обычно проходит – или родители отучают, или как-то само забывается, но вот Митрофанушке не повезло. Нет, долгое время он, конечно, грыз различные пишущие приспособления типа ручек и карандашей (не брезгуя и фломастерами), но с течением времени и развитием научно-технического прогресса стандартные пишущие средства все реже и реже стали попадать ему в руки. Однако рот требовал своего. Мышка же оказалась гораздо удобнее в применении, чем клавиатура.

Случалось подобное с Митрофанушкой не так часто, обычно в состоянии глубокой задумчивости сопряженной с общенервическим состоянием. И сейчас был как раз такой случай. До окончания приема заявок на ежегодный конкурс Всеамериканского пенис-клуба оставалось уже менее трех часов, а Митрофанушка так и не смог написать ни строчки. Что он только не делал: варил клавиатуру вместе с картошкой, выпивал натощак два литра технического спирта напополам с касторкой, натирал пальцы и кончик носа об томик Салтыкова-Щедрина – все без толку. Конкурс же этот был заветной мечтой Митрофанушки, ведь за победу в нем давали главный тотем и фетиш Всеамериканского пенис-клуба – он был очень гибким и питался от сети, что позволяло очень сильно сэкономить на батарейках. Каждый год Митрофанушка с надеждой отсылал на конкурс свою новую произведь и думал, что в этот раз ему наконец-то должно повезти, что его заметят и отметят, ибо на этот-то раз он написал супер-пупер-гипер-мегатекст, который завернуть просто не имеют право. Но… Почему-то у жюри каждый раз находилась новая фаворитка (обычно из какого-нибудь малороссийского городка), которая буквально из-под носа уводила призывно покачивающийся приз. Митрофанушка после этого долго пил в одиночку, ругал “всех этих пупсиков”, бормотал под нос, что всем еще покажет (правда не конкретизировал что именно). И лишь портрет Салтыкова-Щедрина неотрывно следил за ним – сначала со стены, а потом из мусорного ведра, будучи отправленным туда меткой рукой Митрофанушки.

В этот же раз все было практически фатально. За последние два месяца Митрофанушка раздолбал две клавиатуры, сгрыз четыре мышки, настучал сотни тысяч печатных знаков, но каждый раз, перечитывая только что исторгнутое из себя, понимал, что просто-напросто переписал содержание последних выпусков Дома-2. Вот и теперь на экране монитора высвечивались фамилии Бузовой и Собчак. Митрофанушка со вздохом произвел традиционный ритуал аннигиляции собственного текста, вынул изо рта огрызки мышки, встал и подошел к окну. Там, за стеклом, продолжалось подобие популярного телешоу, только местного разлива.

Его уже несколько дней устраивал сосед Митрофанушки. Казалось бы обычная житейская неприятность произошла у человека – засорился унитаз. Обычно в подобных случаях набирается телефон ЖЭКа, оттуда через какое-то время дефилирует разной степени алкогольного опьянения сантехник, который приводит фаянсового друга в работоспособное состояние. Но не тут-то было – сосед Митрофанушки не пошел проторенным путем. Он с точностью до секунды засек время, с которого у него не было возможности отправлять свои естественные надобности привычным путем и вывесил на балконе плакат “Почему я не могу писать с 19-24 27.06.”. Тот факт, что унитаз необходим не только для мелкоестественных потребностей, но и для более весомых, как-то ускользнул от внимания народного трибуна (хотя, возможно это ему и не мешало, о чем свидетельствовали регулярно летевшие с соседского балкона подозрительные пакеты.

Сосед Митрофанушки стоял на балконе и переругивался с жителями соседних домов.

- Что? Что ты говоришь? Какой сантехник? А я вот сейчас проверю… Видишь – не ссытся мне. А почему не ссытся? И кто за это ответить? А вот почему у тебя ничего не сломалось? Если ломается, то должно или у всех, или у никого. Что ты говоришь? Был у меня в гостях и видел, как я стучал ногой по унитазу, думая, что еду в поезде и тут педаль должна быть? Да я тебе за такие слова сейчас дрожжей насыплю! Ты вообще по 20 копеек скидывался?

Происходящее даже как-то вдохновило Митрофанушку и он почувствовал, что внутри его зашевелилось что-то такое творческое. Открыв окно, он повернул начинающую затухать дискуссию в новое русло.

- Да что же это такое происходит! – крикнул Митрофанушка- Это же уважаемый человек, я не могу себе представить наш дом без него. И смотрите – он не может писать уже несколько дней и это есть безобразие!

Митрофанушка перевел дыхание, увернулся от очередного пакета, что вылетел с соседского балкона и продолжил.

- Вы знаете, я много лет чинил унитазы, разбираюсь, как там все устроено и уж поверьте, что я видел такое... - здесь он многозначительно умолк, оценил возникшую тишину, и продолжил - Да, я видел такое, что многократно превосходит все беды моего соседа. Да вам и не снилось, чего я там нагляделся! И если зайти в сортир к каждому из вас, то мой сосед за ангела сойдет! Поэтому нужно все исправить, причем немедленно. Сам чинить не пойду, конечно, я сейчас другим делом занимаюсь – приз пенис-клуба завоевываю, но я напишу вам инструкцию. И как починить унитаз, и как им пользоваться. Пошлю кому надо и куда надо. Завтра или послезавтра напишу. Ждите.

Не дождавшись ответа, Митрофанушка закрыл окно. Конечно никаких унитазов он в жизни не чинил, но раз уж влез на трибуну - гони покуда несет. Зато прилив внутреннего вдохновения начал оформляться во что-то конкретное, но все-таки чего-то не хватало, для того, чтобы этот паззл окончательно сложился. Митрофанушка около получаса ходил по комнате, щелкал пальцами и постоянно бормотал “Унитаз…. Толчок… Очко… Унитаз… Толчок… Очко…”. Он ощущал, что вот-вот поймает за хвост птицу своего вдохновения. Но…

“Нужно еще что-то” – подумал Митрофанушка – Нужен еще какой-то толчок… Толчок… Унитаз … Толчок … Очко…” Его снова всосало на полчаса в собственные размышления.

Очнуться Митрофанушке помог обрывок мысли, что все-таки нужен какой-то иной источник для внутренних озарений. Таким для него обычно служил телевизор. Митрофанушка нажал кнопку “Вкл” и на экране появился … Председатель Всеамериканского пенис-клуба.

“Спалился, бля” – мелькнула мысль в голове Митрофанушки.

- Зравствуйтье! Вы вьидтти, йа русский – сказал Председатель Всеамериканского пенис-клуба.

“Шифруется, гад” – подумал Митрофанушка – Под олбанца косит”

- Мьи, рьусский льуди, очень льюбить баляляйка. Мьи обажать баляляйка. Но нельюбить квас, потому что он – не баляляйка. Вьи довьерять мне? Thank you!”

- Ага, довьерять мне - передразнил Председателя Митрофанушка – А как до конкурса доходит, так баляляйка тебе, Митрофанушка, а не приз.

Показав телевизору кулак, Митрофанушка продолжил ходить по комнате. В его мыслях к унитазу, толчку и очку добавились еще русские люди и балалайка. Для текста, отправляемого в какую-нибудь американскую организацию, содержания бы хватило, но вот для Всеамериканского пенис-клуба недоставало чего-то тематического.

После долгих раздумий измученный Митрофанушка устало опустился на стул возле компа, засунул в рот мышку и опустевшим от безнадеги взглядом уставился на висевшую слева фотографию. На ней был изображен заветный в своей недостижимости приз злополучного конкурса. Чем дольше Митрофанушка глядел на фото, тем больше и больше разгорался его взгляд, потому как он понимал, что наконец-то нашел. Вот он, недостающий кусочек паззла. Вот он, пятый элемент его теста. Вот они, седьмые врата его признания. И подобно воскликнувшему “Эврика!” Архимеду Митрофанушка заорал во весь голос.

- Электрическая пися!!!

Признание стало приобретать реальные и осязаемые черты. Истово жуя мышку, Митрофанушка принялся строчить текст….

Продолжение возможно…