Я могла бы так и остаться
как запойный пьяница,
за всю жизнь не попробовавший алкоголя,
как мускусная крыса, не то что не перешедшая поле,
а страшащаяся достичь середины комнаты,
как солдатик, который кружит вальсок
против часовой, наматывает круги,
и уверен, что это – танец, а
некрасивая рыжуха за его спиной
едва ли сдержит смешок.
(ей ли не знать сути танца –
в одном взлете ее руки,
количество музыки на сантиметр пространства
шкалит),
но полно-те,
мы отвлеклись.
Я могла бы так и остаться.

Не далее как на прошлой неделе
Я встретила человека непохожего на врача,
(я потом еще сделаю ему замечание.
Он пожмет плечами
– в самом деле,
Какая разница, и так ли уж я глупа,
что предпочту врача - непохожего на человека)

Спорили долго, только закат упал –
Я обессилела, кончились аргументы,
Все же, диагноз казался слишком нелеп:
Пациент не то чтобы вовсе слеп –
Но никогда не видел красного цвета.

Хохотала веселенькая Ассоль –
А воскресенья? А маки? А светофоры:
Пересекаю дорогу – и вот – цела!
Потрясала у носа тряпкой тореадора,
Только внутри язва уже цвела -
А от него отскакивали слова,
Словно и не было разговора.

Сколько язык не мусоль -
плачет малышка Ассоль,
и помочь ей нечем.
Эдак кэп Грэй останется незамечен,
Какие шелка на мачту не нацепи.

Я злюсь,
словно зверь, оказавшийся на цепи,
Но не решусь на побег.

Ты смеешься,
но вскоре поймешь, что пойман,
Когда окликнет на улице человек,
И спросит, всего лишь, про красный цвет -
какой он?