Время игр ушло…
Дождь ворует следы твоих ног, Замывает водой…
Но я чую тепло, Что песок для меня сберег…
И иду за тобой…
|
«Ты не сделаешь этого…» Голос повалившейся стеной прогремел в голове человека, вмиг вернув его в сознание. Попытка просто отворить глаза причинила не меньшую боль, чем шевеление мыслей. Чистое голубое небо уже успело забыть о ночной грозе. Лишь разжиженная почва, и до отказа наполненный влагой воздух, напоминали об отбушевавшей непогоде. Высоко над деревьями изогнулась призрачная радуга. Миллиарды микроскопических капелек порхали в воздухе, и каждая из них отражала в себе буйствующее солнце. Свет заполнил собой всё. Застывшая вспышка. Божественная чистота пронзала воспаленные глаза, норовя поглубже впиться в них своими тонкими когтями. В глазницах свет перевоплощался в едкую боль, стенобитным оружием сотрясая мозг. Но немного погодя зрение приспособилось, и волны боли становились тише, накатывая всё реже. Попытки подняться были тщетными: мужчина падал на спину снова и снова. Совершив несколько глубоких вдохов, он перевернулся на бок вопреки мучительному хрусту в шее, перекатился на грудь и вновь замер. Казалось, лежа в таком положении, подняться будет гораздо легче: сперва – на локти, потом – на колени. Не без усилий, он всё же вытянулся в полный рост… «Ты не сделаешь этого! Ты не посмеешь…» Мужчина пошатнулся, и упал бы обратно, под тень могучего дерева, где пролежал неведомо сколько времени, но ухватился за ствол гигантской сосны и устоял. Приходя в себя, оглядевшись, человек начал понимать, что ему не ведомы ни местность, ни причины, приведшие сюда. Солнце делало свое дело. В удушье, щедро одаренная водой почва принялась рьяно возвращать долги. Плотные струи тумана взвивались вдоль стволов деревьев, призраками витали в своем ленивом танце, сгущались, сплетали непроглядную завесу вокруг. Лес приступил к игре в прятки, испуская седой дым. Оглядываясь, человек попятился и чуть не упал, уткнувшись пятками в большую ветвь. Он немного наклонился, разглядывая массивный кусок дерева. Место разломы было совсем свежим. Очевидно, ветку сорвал сильный ветер совсем недавно. На коре зияли большие пятна крови. Его крови. Пальцы невольно потянулись к ноющему затылку. Сомнений не стало. Стараясь просто вспомнить что-либо, мужчина обретал взамен болезненные судороги. Раунд за раундом он проигрывал. В итоге явилось неминуемое осознание – необходимо найти кого-то или что-то, способное помочь пробуждению воспоминаний. Рассекая туман, человек побрел через лес. Направление избирала интуиция. Но движение неизвестно куда казалось решением более разумным, чем попытки пробудить память, оставаясь на месте. Бездействуя. Один за другим, плуги его ног вспахивали бронзовый ковер мертвых листьев, и прерывистый шелест тут же растворялся в лабиринтах сосен. А лес не иссякал в стараниях нагнать страх мерещащимся движением глубоко в тумане, треском, шорохами, то обгоняющими путника, то блуждающими где-то за спиной. Уродливые руки деревьев выныривали из густой пелены, понарошку пытаясь ухватить за волосы. Но всё это не пугало, не магнитило взгляд. В мужчине рос другой страх, сильнее которого не было. Страх беспамятства. И прозябший, истощенный, содрагаемый жуткой болью человек продолжал свое движение. Он остановился, ступив на грунтовую дорогу, пронзающую лес. Слепо следуя выбору интуиции, мужчина поплелся по грунтовке. Не оглядывался, понимая, что иди он в противоположном направлении, то не избежал бы тех самых сомнений. Дорога вселяла надежду, обещала непременно куда-нибудь привести. Туман постепенно рассеивался. Но тревога не отступала, продолжая нарастать. Где-то глубоко пряталось нечто важное. Нечто, о чем следовало помнить. Корни страха тянулись именно оттуда, впрыскивая в кровь леденящий яд. К голове хлынула кровь. Ослабевшие ноги заполнились цементом и вросли в размокшую дорожную пыль. Вдали, меж стволов деревьев виднелось, как грунтовка примыкает к широкой трассе. Но внимание привлекла совсем не эта находка. Мужчина оцепенел. Где-то высоко над головой, в пышных хвойных лохмах, застрекотала сорока. Да так звонко, будто нашла смешным жалкое существо, замершее там, внизу, на дороге. Сорвавшись с ветки, птица вновь хохотнула, и гулкие хлопки её крыльев эхом укатились прочь. Перед мужчиной стоял автомобиль. Заглушенный мотор, пустой салон. Просто стоял автомобиль… Погашенные фары наблюдали за пришельцем. Глазами зверя, смиренно дожидающегося своего хозяина. Что-то витало в воздухе, нагнетало ощущение, будто всё вокруг двинулось с места и медленно поплыло. Шаг за шагом, человек приблизился к машине, заглядывая в окна. Пальцы коснулись дверной ручки… «Нет! Нееееет!!! Ты не посмеешь!» Словно обожженный, он отпрянул. Мышцы лица содрогнулись, скорчив уродливую маску. Женский голос, посещавший и ранее, вновь пробежал сквозь всё тело. Но теперь звучал не в голове, голос доносился не изнутри. Гул накатывал со стороны трассы. Человек сильно сжал голову ладонями и двинулся на звук… - Кто здесь?.. – сипло изверг он. «Ничтожество! Ты не сделаешь этого!..» - Эй… Сердце металось в панике, пытаясь вырваться, прочь из грудной клетки. «Ты не сделаешь этого…» Незримые ладони захлестали его по лицу то с одной стороны, то с другой. Но, шатающейся походкой, человек продолжал идти к просвету между деревьями. Продолжал упрямо двигаться на голос. Звон в ушах усилился, когда он ступил на твердую асфальтную поверхность. Ледяные руки неустанно наносили неуловимые удары. Когти впивались в плечи, в запястья. Рев женского голоса давил уже со всех сторон. Человек яростно отмахивался, пока совсем не выбился из сил… Мимо беззвучно пронеслось что-то большое… Глаза залились красной краской и погрузились в темноту…
***
Антон Маркович носил свое грузное тело вокруг «копейки», протирая окна заеложенной тряпкой. Прошлой ночью ненастье пронеслось особенно злостное. По засохшим брызгам грязи на стеклах машины можно было судить, какой силы ливень лупил по лужам. Внешняя флегматичность Антона Марковича крыло за собой крепкую тревогу. Дачная флора, с любовью и заботой взращенная им, только начинала подыматься, крепнуть. И тут – эта гроза. Нет. Пенсионер не мог обрести спокойствие, не съездив на участок и не проверив грядки. «Копейка» сипло завелась, и Антон Маркович вырулил на проезжую часть. Пересекая черту города, осторожный водитель позволил себе прибавить газу. Но совсем немного, взирая на мокрую дорогу. Через несколько километров трасса проходила сквозь сосновую лесополосу. Дорога терялась, петляя между холмами, обросшими хвойным лесом. Зная путь наизусть, Антон Маркович заранее сбросил скорость, плавно вписываясь в поворот… Спина утонула в сидении. Пальцы, впиваясь в руль, дернули его в сторону. От резкого толчка по тормозам, машину повело к обочине. Резина заскрипела, стираясь о пропитанный дождевой водой асфальтный настил… Когда автомобиль остановился, Антон Маркович позволил легким отторгнуть спрессованный комок воздуха, но всё ещё не мог заставить себя оторваться от спинки сидения. В зеркале заднего вида пошатывался силуэт, словно колышущийся на ветру. Машина пролетела рядом с человеком в предельной близости, едва не зацепив его боковым зеркальцем. Когда Антон Маркович выскочил из машины, мужчина уже неподвижно лежал, распластавшись на дороге. - Угораздило же… - пробубнил старик, наклоняясь над незнакомцем, - Боженька Милостивый… Он попытался поднять человека, и тот, приходя в сомнительное сознание, будто помог, упираясь руками о холодную поверхность трассы. Голова мужчины безвольно каталась подбородком по груди. Антон Маркович поморщился, когда в глаза ему бросился изодранный затылок. - Вот же угораздило… - он ухватил незнакомца под руки и поволок к машине.
В однокомнатном домике правил дачный минимализм: двухместная кровать, стол с парой стульев, печь, небольшой комод и этажерка, набитая всяческим мелким дачным хламом. Разве что десяток фотографий на стене немного разбавлял предельную строгость. На кровати лежал человек с перебинтованной головой. Царапины на руках и шее были хорошенько обработаны йодом. Антон Маркович переодел мужчину в свой старый камуфляж. Свежее облачение было потрепанным, но зато сухим и чистым, в отличии от родной одежды незнакомца. Та, заляпанная грязью, отсыревшая, висела на быльце кровати. Приходя в себя, мужчина хмуро огляделся. Тучный старичок взволнованно приподнялся со стула. - Ну как вы? А? Как самочувствие? Незнакомец болезненно промычал, приподымаясь и свешивая ноги с кровати. Он потер глаза рукой и уставился на Антона Марковича. На печи засвистел чайник. - Ну да ладно, - промурлыкал хозяин, - Ничего. Сейчас мы чайку заварим. Попьете. В чувства вернетесь… - Где я? – прохрипел мужчина. - У меня на даче. Вы чуть под колеса мне не бросились. Словно сраженный нечеловеческим похмельем, незнакомец потянулся руками к голове и мутным взглядом посмотрел на своего спасителя. - Вы меня подобрали? - Угу, - Антон Маркович засуетился у печки. Схватил с полки баночку с заваркой, принялся заваривать чай, - Как же вас угораздило? Бог весть, что могло случиться, несись я побыстрее. Чуть не сбил вас. Что ж вы там, на дороге, без чувств делали то? А? Человек впился пальцами в виски. - Я не помню… - Понятно. Я сперва подумал, что вы пьяный. Видать натерпелись… Вам отдохнуть надо. Вид не важный. Ну ничего-ничего. Отогреетесь. Отдохнете, ободритесь. Можете поспать, если хотите. А там скажете, куда вас отвезти. Вы где живете? - Не помню… - То есть, как? Адреса своего не помните? Человек еле заметно покачал головой. - Имени своего… не помню… Антон Маркович нахмурился, отложив кружки с чаем на стол. Он медленно присел на табурет. - Вот тебе так… Вы что ж получается, это? Память потеряли? Вот тебе так… Незадача, - пенсионер напрягся, почесывая седой затылок, - Что ж делать? Как же вам помочь?.. Слушайте! Может в больницу? Глядишь, там помогут разобраться… - Нет… - Что «нет»? – старик сдвинул брови. - Нет времени… - Нет времени? Вы что-то помните? - Я не знаю… - мужчина попытался подняться на ноги, - Но я должен вернуться… Как можно скорее… - Тихо-тихо! – Антон Маркович вскочил, усаживая незнакомца обратно, - Успокойтесь. Я вам помогу, только… Как вам помочь? Мы же не знаем, куда нужно ехать… О! Что ж я… Пустая башка! Я когда переодевал вас, нашел ключи! Старик подошел к столу и подобрав связку, протянул мужчине. - Вот. Тут от машины есть. Может вспомните чего. Тело человека вновь отерпло. В голову начал медленно возвращаться знакомый гул. Раскрасневшиеся глаза нервно забегали. - Машина… - Так. - Машина… - Ваша машина? - Кажется, да… - А где она? Вы помните? - Да. Она там… Там, где вы меня подобрали. Где дорога в лес уходит… - Ага-ага! Я знаю! – Антон Маркович заметно вдохновился, - Вот видите! Это многое решает! Старик спешно натягивал на себя брезентовую куртку. У двери он остановился, оглянувшись на незнакомца. - Вы не переживайте! Я сейчас съезжу туда, к машине. А вы пока полежите, отдохните. Добренько? Всё будет хорошо! Я скоро! Хозяин дачи захлопнул дверь, оставив гостя наедине с самим собой.
***
Человек сидел на кровати, стараясь держать себя в руках. Едва не физически ощущал, как скользят секунды, уступая место друг другу. Сухожилия непроизвольно содрогались. Предчувствие недоброго нашептывало, что нужно торопиться... но куда? Постепенно, болезненный пульс в висках утихал. Самочувствие приходило в относительно терпимое состояние, и он попробовал встать на ноги. Взгляд тянуло к фотографиям на стене. Мужчина подошел ближе, вглядываясь в лица незнакомых людей. Что-то было на этой стене. Во что-то боковое зрение вцепилось, и теперь глаза неустанно продолжали лишенный смысла поиск… Маленькая девочка, мило улыбающаяся с фото… Лишь взор остановился на картинке, как вокруг неё всё будто вздрогнуло, затуманилось, начало меркнуть… Улыбка малышки исказилась… Каштановые косички расплетались, сотрясая воздух жутким хрустом… Волосы медленно завились в соломенные кудряшки… Вскрикнув, мужчина обернулся, когда по щеке его скользнула струйка холодного воздуха. Стены, потолок и пол двинулись к центру пустой комнаты, теряя четкость очертаний. Человек рухнул навзничь и забился в угол. Глыбой льда что-то холодное давило на грудь, прижимая к стене. Помещение меняло форму, плавилось, дрожало, словно желе. И опять визг женщины завертелся вокруг головы, клейкой массой залипая в ушах… Из призрачного вихря кто-то отделился, подлетел к мужчине и крепко ухватил его за плечи… - Всё-всё-всё! Тихо, тихо! Всё в порядке! Не шуточно испуганный пенсионер пытался привести в чувства человека, что лежал на полу и бился в приступе. Когда невидящий взгляд стало посещать сознание, старик перевел дух. - Ну что же вы. Всё в порядке, - он помог мужчине перебраться в кровать, - Я нашел вашу машину, записал номер. Сейчас перезвоню дочери. Она сможет помочь. Сейчас мы всё выясним… - Они в опасности… - Не переживайте. - Им нужна моя помощь… Пожалуйста… Нельзя медлить… Им что-то угрожает… - Тихо, тихо, - пенсионер уложил вздрагивающего незнакомца, - Да что ж с вами такое? Сейчас мы во всем разберемся. Не волнуйтесь вы так… Антон Маркович достал из кармана свой старый мобильник и набрал номер дочери. Неумело пытаясь скрыть возбуждение в голосе, ему пришлось, в последствии, долго убеждать дочь, что всё в порядке и обещать пояснить всё позже. Только после этого старик смог продиктовать номер автомобиля. Он отложил трубку на стол. Незнакомец нервно подрагивал. Он был истощен, но, вылавливая редкие комки сил в своем теле, судорожно пытался подняться и идти. Неведомо куда. На помощь. Неведомо кому. Антону Марковичу с трудом удавалось удерживать мужчину, находить слова утешения. Его сковывала искренняя тревога. Вскоре на столе задребезжал телефон и пенсионер тут же снял трубку. Разговор с дочерью был недолог. Спустя минуту необходимая информация уже была начертана на клочке бумаги. - Карпенко Евгений Дмитриевич, - молвил старик, - Вам о чем-то говорит это имя? Мужчина нахмурился, напряженно отводя взгляд. - Да… Знакомо… Возможно, это мое имя. - Вот и чудесно! У нас есть ваш адрес. Дело в шляпе! Евгений собрал в охапку клочки самого себя и поднялся на ноги. Он был изнеможен и болен, но воодушевленно выпрямил спину. - Едем. - Право ваше. Прямо сейчас. - Да. Нужно ехать. Прямо сейчас.
Солнце постепенно клонилось к горизонту. Антон Маркович спешно закрыл калитку и уселся за руль. Спустя недолгое время машина уже петляла улицами города. Пассажир глядел на плывущие дома, скверы, зажигающиеся витрины магазинов и потихоньку узнавал их. Чем ближе он подбирался к цели, тем четче становились очертания города. Не нужные, второстепенные воспоминания. А то, к чему он стремился весь день, нечто важное, значимое, оставалось в тени. Маячило перед глазами но не открывалось взору… - Приехали, - Антон Маркович посмотрел на взволнованного попутчика, разглядывающего серую пятиэтажку, - Второй подъезд, семнадцатая квартира. Не отрывая взор от пока ещё темных окон, мужчина зашуршал пальцами по обшивке в поисках дверной ручки. - Может пойти с вами? Евгений оглянулся. - Не надо… Покидая машину, он искренне поблагодарил старика за помощь и медленно погрузился в темноту подъезда. Антон Маркович какое-то время не заводил машину, в ожидании вероятного возвращения незнакомца. Но ничего не изменилось с момента, как тот скрылся из виду. Двигатель заревел и мелкие камешки захрустели под колесами.
***
…Одиннадцатая. Двенадцатая… Шаг за шагом он преодолевал ступени лестничной клетки… …Тринадцатая. Четырнадцатая… Тошнота то подступала к кадыку, то откатывала, оставляя в глотке комки песка… …Пятнадцатая. Шестнадцатая… Пальцы впивались в шатающиеся перила, и металлический скрежет разносился по шахте подъезда… …Семнадцатая… Звуки утихли. Перед ним находилась та самая цель. Желанная?.. Та дверь, к которой он шел. Та?.. Что-то кричащее, терзающее, причиняющее невыносимую боль – умолкло… И дверь молчала... То, что с адской силой вырывалось из подсознания осколками памяти, манило сюда – померкло, охладело… Должно было скрываться за этой дверью. Но его там не было. Сухая, твердая, мертвая пустота… Дверь эта будто заполняла собой всё пространство, находящееся за ней… Мужчина медленно оглянулся и понял, в чем была ошибка, когда раскаленные до бела спицы медленно вонзились в грудь, растворяясь во плоти. Лед чьего-то дыхания пополз по шее, заблудился в волосах, скользнул по кончикам ушей… Целая свора страхов хлынула в кровь, пираньями изъедая каждую клетку, пожирая друг друга… И самый старый из страхов оказался сильнейшим. Тот, что заставил человека обернуться… «Ты не сделаешь этого!» Всё зримое крошилось, трескалось, тонуло в черном смерче вселенского хаоса. Лишь дверь… …Восемнадцатая… …Желанная… …Та… «Ничтожество… Ты не посмеешь…» Лишь дверь оставалась неизменной в своем облике. Мучительная болезнь крылась за ней. Вновь заструилась, манила. Но пряталась. Там, за дверью. Трясущиеся пальцы потянулись к ручке. Последнее препятствие с легкостью поддалось. Мужчина ступил за порог и неожиданно утонул в беззвучии. Совсем рядом таилась разгадка. Что-то важное… То, о чем он забыл… Нечто, о чем следовало помнить… Притихло. Застыло в страхе быть разоблаченным. Растворилось в своем темном укрытии… «Опоздал?!!», в ужасе подумал мужчина, ступая по тропинке, вымощенной багровыми пятнами. Темно-синий квадрат неба в оконной раме всё глубже погружался в свои гаснущие оттенки. Бордовые полосы, отпечатки ладоней и кляксы утопали, сливаясь с меркнущим изумрудом искалеченного одеяла на большой кровати. «Опоздал...» Чернота приоткрытого шкафа исторгла приглушенный шорох. Невольный пленник звука шагнул к его источнику. Дверца тихо простонала. На дне шкафа сидело дрожащее тельце. Ураганным порывом, взвизг испуганного ребенка хлестнул мужчину по лицу. Из глазок, изъеденных слезами, катились струйки и дельтами рек убегали по раздраженным щечкам, впитываясь в белокурые пряди волос. Девочка тяжело подняла сомкнутые ладони, блеснув черным металлом. В детских руках пистолет казался таким огромным… Оторопевший мужчина отступил на шаг… Крошечные пальчики изо всех сил давили на спусковой крючок…
***
Последнее время Антон Маркович старался не вспоминать о недавнем госте. Тешил себя мыслью, что помог человеку вернуться к семье, что тревожно ему лишь от неведенья. В конце то концов, если бы произошла какая-то ошибка, Евгений тогда вышел бы из подъезда. А раз не вышел, значит попал домой. И машину с лесной дороги очень скоро забрали. Значит, всё как надо.
Пенсионер дожидался теплых ночей, намереваясь провести на даче с неделю. Когда в темное время суток температура стала сохраняться достаточно высокой, старик собрался. Уделив приличную порцию внимания обитателям грядок, Антон Маркович отправился в домик, прибраться. Упиваясь наведением порядка, он вытер пыль со стола и комода, в который раз перебрал хлам на этажерке, вытряхнул коврик. Почистил метлу и набрал ведерко воды, для влажной уборки. Но подмести пол ему так и не пришлось. Старик хорошенько смочил веник водой и, кряхтя, наклонился у кровати, чтоб вымести из-под неё пыльные хлопья. Тогда его внимание и привлек блеснувший предмет. Антон Маркович потянул его метлой к себе и взял в руку. Обручальное кольцо. Давно овдовевший старик машинально глянул на свою правую кисть, и убедился в неизменном – его кольцо находилось на месте, на безымянном пальце. «Кольцо Евгения!», подумал Антон Маркович, не став анализировать, каким образом гость мог потерять обручалку. Тайком от самого себя пенсионер обрадовался тому, для чего раньше поводов никак не находилось. Он поедет к Евгению, чтобы вернуть потерянное кольцо, проведает и успокоится, убедившись наверняка, что с тем всё в порядке. Незамедлительно! В тот особенный день Антон Маркович испытал приличную встряску. Адреналин тогда пошарпал его старое сердце так хорошенько, что даже спустя месяц вспоминать адрес просто не пришлось. Вот он, тот дом. Подъезд. Поднявшись по лестничной клетке, старик замер перед дверью с семнадцатым номером. Захихикал звонок, и в квартире послышалось неспешное движение. Дверь распахнулась. Перед пенсионером предстал низенький мужичек. Столетние спортивные штаны и «белая» майка с жирными пятнами, красочно подчеркивали большой живот и гладкую лысину, окаймленную подковой всклокоченных волос. Хозяин квартиры окинул взглядом посетителя, и прогнусавил: - Я вас внимательно слушаю… - Здравствуйте, - Антон Маркович был слегка сбит с толку, повстречав совсем не того, кого намеревался, - Могу я видеть Карпенко Евгения Дмитриевича? - Да. Это я. Теперь старик окончательно опешил. Проглотив язык, он сумел лишь покачать головой. - Ну, добрый день! – язвительно хохотнул мужичек, - Вам паспорт показать? Или вы знаете об этом что-то, чего не знаю я? Что вам нужно? - Простите… но… я не вас ищу… - Уважаемый, вы пришли по моему адресу, произнесли мое имя, но ищите не меня? С вами всё в порядке? Откуда у вас вообще информация обо мне? - Простите… Я сам ничего не понимаю. Я помог одному человеку. И имя узнал через номер машины… Той, что во дворе стоит… Но вы не тот, кто мне нужен… Чертовщина какая-то… Хозяин квартиры пристально глядел на старика, размышляя о чем-то. Внезапно он ахнул, прижав пальцы к нижней губе. - Ай-яй-яй! Так вы совсем ничего не знаете? Антон Маркович умолк, взволнованно нахмурившись. Мужичек потребовал немедля войти в квартиру и захлопнул дверь. Они прошли на кухню и сели за столик. - Чего я не знаю? – с тревогой в голосе проговорил пенсионер. Евгений Дмитриевич ухватил со стола потертую пачку Примы. По кухне поплыл крепкий дым. - Сперва расскажите, что вы знаете. Антон Маркович тяжело вздохнул. - Дело вот в чем. Несколько недель тому я подобрал на трассе человека. Он был в ужасном состоянии. Я отвез его к себе на дачу. Человек тот, как выяснилось, ничего не помнил. Он был обессилен, но всё время куда-то рвался. Сам не зная куда. Позже, когда мужчина насилу пришел в сознание, удалось узнать, что он оставил в лесу машину. На что-то более внятное он разродиться не смог. Так как зацепок больше не было, я поехал в лес, нашел машину, списал номер. Дочь моя в органах работает, потому смогла быстро выяснить имя и адрес владельца машины. А человек тот, хоть и со слабой уверенностью, но подтвердил, что это его имя. Ну вот. Соответственно, я отвез мужчину по адресу. Он вошел в подъезд, и я видел его тогда в последний раз… - Это всё? - Ну да, - Антон Маркович вскинул плечами, - Всё. - Да… - напряженно отводя взгляд, Евгений Дмитриевич глубоко затянулся, - Всё сходится… - Это ваша машина? - Моя, - мужичек иронично хохотнул, - И имя – моё. - Чего же я не знаю? – взмолился Антон Маркович, - Не томите, прошу вас! Настал черед Евгения Дмитриевича тяжело вздохнуть. - Человек этот – сосед мой, из квартиры напротив. Лютый Георгий Семенович. Милиционер. Положительный в общем человек был. Всегда. Недавно он зашел ко мне, сказал, что машина его на капремонте, а надо было срочно ехать в село, к родителям, привезти оттуда всякой ерунды. Попросил машину мою, попользоваться. Обещал на следующий день вернуть. Ну я… Что сказать. Много раз он мне помогал. И батареи менять. И когда я бойлер устанавливал, счетчики на холодную, горячую воду. Что сказать. Не мог я ему отказать. Да и не хотел. Подумаешь, всего то делов… Знал бы тогда, на что машину ему даю… - Евгений Дмитриевич растоптал окурок в пепельнице и потянулся за следующей сигаретой, – Утром я до работы на маршрутке добрался. Возвращался, поздно уже было, стемнело. Во двор вошел… мать моя родная! Милицейские УАЗики, людей тьма. А машины моей нету. В подъезде – не протолкнуться. Все соседи повылазили, от мала до велика. Фуражки маячат. Кое-как взобрался на этаж свой. Гляжу, у Лютых двери нараспашку, опера шныряют туда сюда. Суета. Ко мне сразу присосались: кто, да откуда. Вот я им и рассказал, кем Гоше прихожусь, и как удружил ему днем ранее. Они тут же показания мои в оборот взяли. Машину быстро нашли. Вернули, поблагодарили, мол, помог следствию. Я позже узнал – лесополосу за городом, где «Жигули» мои обнаружили, милиция прочесала. И не безрезультатно… Знаете, что нашли?.. Пенсионер хмуро молчал. Сглотнув, Евгений Дмитриевич продолжил: - Мешок из-под картошки. А в нем – изувеченный труп жены Лютого, Лиды… И лопату рядом. Ясное дело, увез в лес, закопать. Лишь загадкой осталось, почему так и не закопал. Бросил на камнях в ручье. Но это не всё. Когда он домой вернулся, дочь его перепуганная в шкафу пряталась… Светик. Она Георгия, это… застрелила… из его же табельного пистолета… Менты малышку там же, в шкафу и нашли. Еле вытащили. Как полоумная стала. Как звереныш. А ведь такая умничка была. В сентябре должна была в первый класс идти. Девочка-солнышко. Осиротела. Её к себе родители матери забрали сразу. Не знаю, сможет ли малышка оправиться после такого ужаса? Богу ведомо… Кто бы мог подумать… Мне и в самом страшном сне не приснилось бы, что на самом деле произошло… На кухне зависло молчание. Но не напряженное, а естественное. Прискорбно кивая, Антон Маркович поднялся со стула и направился в прихожую. - Знаете, - провожая его, молвил Евгений Дмитриевич, - У меня такая тяжесть на душе, будто я так же виновен. Чувствую себя соучастником… - Да. Я вас понимаю… Понимаю… - тихо ответил пенсионер, ступая за порог, - Простите, что потревожил. Тот грустно пожал плечами и захлопнул двери. Старик застыл на площадке этажа. Он отдал себе отчет в том, что всё это время, скрывая ладонь в кармане, сжимал в кулаке кольцо. Антон Маркович вытащил руку из кармана, разжал пальцы, и с ужасом глядя на кусочек золота, не представлял, что теперь с ним делать… За дверью восемнадцатой квартиры было тихо. Так тихо, что тишина эта приникала Антону Марковичу в уши. Мертвая, потусторонняя, гробовая тишина… Он вскинул глаза на дверь. По старому телу пробежал морозец. - Боженька Милостивый… - старик перекрестился, - Спаси и сохрани… Антон Маркович побрел вниз по ступеням, спиной ощущая, как его провожает взгляд дверного глазка. |