Я сжигала всю боль… С нею – душу,
Вырывала листок за листком.
Небеса, не желавшие слушать,
Укрывались за черным дождем.

«Боже мой! Я влюбилась… Влюбилась!!!
Он мой ангел! Я верю ему…
Я сказала «люблю», я открылась!
Все ему… Навсегда… Одному…»

За строкою строка… Белый пепел
Оседает к ногам. Слезы… Боль…

   «Он прошел, он меня не заметил.
И обида жжет раны, как соль…
Он велел мне забыть… Как же можно?!
Я люблю, как никто не любил…»

Отпустила.
   Прощаю.
    Пусть сложно…
Я останусь одна средь могил.
Синим пламенем выжжены чувства
Под чистую. Но теплится боль…

   «Быть любимой, пожалуй, искусство.
Только мой… Навсегда… Только мой!
Мой любимый… Ему открываю
Свою душу. И счастья волна…
По его лишь глазам понимаю,
Что для нас наступила весна!»

Крик души и натянуты нервы,
В тишине бьется сердце… все тише…

   «Ты играл на обломках злой веры,
А я верила… Верила!!! Слышишь?!»

Рвется сердце… Оно умирает…
Роковой оказалась весна…

   «Он уходит туда, где качает
Колыбель с его сыном жена…
Растоптал он разбитую душу,
Поигрался и бросил – достало…»

Отпустила.
   Прощаю.
    Игрушкой
Навсегда быть ему перестала.
На осколках души, словно йоги,
Терпят боль – возрождаются грезы:

   «Мы с тобой словно черные боги,
А в глазах блестит пламя, не слезы.
Верю… Верю тебе, ты открытый!
Мы с тобою всегда душа в душу…»

Что-то вспыхнуло чувством забытым,
Под собой остальные все руша…

   «Уезжаешь… Надолго… Навечно.
Ведь ты не обещал мне остаться…
Снова душу открыла беспечно…
Над собой мне осталось смеяться…»

Отпустила.
   Прощаю.
    Привычно.
Только слезы все реже, но злее.
Пустота. И все вновь как обычно.
По другому, видать, не умею…

Горстка жженой бумаги и свечи –
Прах души и останки надежды…
Отпустила.
   Простила.
    Так легче…
Можно жить!
   Улыбаясь.
    Как прежде.