моё чёрное утро с корицей.

моё небо закрылось нá зиму
(ещё летом) стальными вратами, -
вот, почти привыкаю. смириться
слишком сложно зародышу-разуму -
он живёт белками-мечтами.
во вратах ищу узкую щёлочку,
чтобы письма моему Боженьке
отправлять, - он бы так не скучал...
только щёлочки нет. сволочи
вы, строители. нет, не поможете.
всё сломали с момента начал.

мой зелёный полдень с жасмином.

я теперь понимаю Морзе, -
он отчаялся, видно, бедненький
и стучался, но только мимо.
должно быть ведь окошко возле,
куда канули гуси-лебеди.

как тебе взаперти, мой маленький ?
там, наверно, ещё прохладнее
(я-то здесь всё любуюсь лужами...)...
мне бы выслать тебе валенки,
но никак. да, пора, ладно, мне.
может, выскажусь после ужина.

мой багровый вечер (без градуса).

плед мой клетчатый моль выела.
к батарее прижмусь. плачется.
знаю, ты б не сказал: «радуйся,»,
ты бы обнял меня, милую,
гладил волосы и бросал; по часам
возвращался бы, лоб – ладошкою,:
«тридцать семь и пять. жизнь, девочка...»
сказку на ночь, стакан молока.
но вот с лета я сделалась брошенной.
не кокетка и даже не стервочка -
просто дурочка. всё, пока.

моя синяя ночь с жаждою.

этот Морзе без чая отчаялся
и без кофе. а я вот живу.
и звезду обрываю каждую,
а они всё рябят, не кончаются...
то ли сплю, то ли всё наяву...
мне бы старых созвездий бусами,
на ворота твои – гирляндами.
скоро, Боженька, новый год.
мне бы встретить его с Музами,
мне бы выгнать его мантрами...

мне б поверить, что небо ждёт...

p.s.: я сегодня с балкона кинула самолётик. долетит ли до Весны, Господи ?..